+7(843) 236-17-38
12 января 2023 года Конституционный Суд РФ вынес Постановление № 2-П/2023, которым признал конституционными нормы, регулирующие ответственность за находку и кражу, отмечая, что действующее правовое регулирование обеспечивает достаточную определенность для участников общественных отношений. Постановление вынесено по жалобам Альбины Галимьяновой и Виктора Пузрякова, которые были объединены в одно производство. Заявителей признали виновными в краже за присвоение найденных телефонов. Альбина Галимьянова обвинялась в том, что, находясь в салоне автобуса, увидела лежащий на полу мобильный телефон и, понимая, что он принадлежит ранее вышедшей пассажирке, не предприняла попытки к его возврату, а тайно завладела им и скрылась. При этом она не стала отвечать на поступавшие на телефон звонки, отключила его, а находящиеся в нем сим-карты выбросила, после чего около месяца хранила его дома, в дальнейшем выполнив сброс настроек. Приговором Учалинского районного суда Республики Башкортостан от 16 декабря 2020 г. Альбина Галимьянова была признана виновной в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ, а именно в тайном хищении чужого имущества, причинившем значительный ущерб в сумме 12 тыс. руб.; ей было назначено наказание в виде шести месяцев лишения свободы условно с испытательным сроком один год. Верховный Суд Республики Башкортостан изменил приговор, снизив размер причиненного ущерба до 11 тыс. руб. Апелляционный суд также отметил, что при решении вопроса об отграничении кражи от присвоения находки следует исходить из понятия владения имуществом, а также из различия между потерянной вещью и забытой. В частности, потерянной является вещь, находящаяся в неизвестном собственнику или иному законному владельцу месте, а забытой – находящаяся в месте, известном такому лицу, которое имеет возможность за ней вернуться или иным способом получить ее обратно. На этом основании сделан вывод, что присвоение найденной вещи лицом, сознающим право на нее владельца, связано с признаком нечестности и потому является кражей. Определением Шестого кассационного суда общей юрисдикции были отклонены доводы кассационной жалобы о наличии признаков находки (ст. 227 ГК РФ), поскольку Альбина Галимьянова никаких действий по установлению владельца телефона не предпринимала, об обнаружении не принадлежащего ей телефона никому не сообщила и завладела им. Кассационный суд исключил ввиду отсутствия доказательств квалифицирующий признак «с причинением значительного ущерба гражданину», содеянное осужденной переквалифицировал на ч. 1 ст. 158 УК РФ, назначив наказание в виде шести месяцев исправительных работ с удержанием 10% заработка в доход государства условно с испытательным сроком один год. Судья ВС РФ отказал в передаче жалобы в защиту Альбины Галимьяновой для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции. В свою очередь водитель такси Виктор Пузряков обвинялся в том, что увидел рядом с пассажирским сиденьем своего автомобиля мобильный телефон, принадлежащий ранее перевезенному им пассажиру, и присвоил его. При этом мужчина выключил телефон и пользовался им по назначению со своей сим-картой. Попыток установить владельца он также не предпринимал, а также попытался скрыть от сотрудников полиции факт обладания телефоном. Приговором мирового судьи судебного участка № 3 Железнодорожного судебного района г. Ульяновска от 1 августа 2019 г. Виктор Пузряков был признан виновным в краже, ему было назначено наказание в виде штрафа в размере 15 тыс. руб. Полагая, что телефон оказался у Виктора Пузрякова вследствие его находки и ничто не запрещало ему взять себе найденный предмет, а также что его пояснения в протоколе осмотра места происшествия не могли быть использованы в качестве доказательства, так как были добыты с нарушением права на получение юридической помощи, сторона защиты обратилась с апелляционной жалобой. Апелляционным постановлением Железнодорожного районного суда г. Ульяновска из числа доказательств были исключены показания свидетелей, в остальном же была подтверждена правомерность выводов мирового судьи. Шестой кассационный суд общей юрисдикции не установил оснований для отмены или изменения вынесенных судебных решений; судья ВС в дальнейшем отказал в передаче кассационной жалобы на рассмотрение по существу. Конституционный Суд РФ дал оценку конституционности оспариваемых норм. В жалобе в Конституционный Суд Альбина Галимьянова просила признать противоречащими Конституции ч. 1 ст. 158 УК РФ и п. 1 примечаний к ней как позволяющие привлекать к уголовной ответственности за кражу лицо, которое присвоило (обратило в свою пользу) найденное им имущество, заведомо принадлежащее другому. По мнению же Виктора Пузрякова, ст. 227 ГК РФ и ч. 1 ст. 158 УК РФ противоречат Основному Закону в той мере, в какой устанавливают уголовную ответственность за нарушение гражданско-правовых правил обращения с находкой и за присвоение найденного или случайно оказавшегося у лица ценного имущества, заведомо принадлежащего другому. Кроме того, он поставил под сомнение конституционность ст. 75, 87 и 88 УПК РФ, указав, что они позволяют признавать допустимым доказательством пояснения лица, в отношении которого проводились процессуальные действия по проверке сообщения о преступлении с последующим привлечением к уголовной ответственности, когда такие пояснения даны в ходе осмотра места происшествия без участия защитника, а позже это лицо от них отказалось. Вместе с тем КС указал, что указанные статьи УПК неопределенности в указанном заявителем аспекте не содержат и не могут расцениваться как нарушающие его конституционные права, в связи с чем прекратил производство по его жалобе в этой части. Поскольку обе жалобы заявителей касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд РФ соединил дела по этим обращениям в одном производстве. Изучив их, Суд отметил, что установление преступности и наказуемости нарушений прав владения, пользования и распоряжения имуществом, привлечение к ответственности конкретных лиц, их совершивших, предполагают использование межотраслевых средств, адекватно отражающих особенности правового режима собственности и порядка действий с найденными чужими вещами. Конституционный Суд указал, что законодатель отнес в ст. 158 УК РФ к преступлениям, объектом уголовно-правовой охраны от которых выступает собственность, кражу, т.е. тайное хищение чужого имущества. В п. 1 примечаний к той же статье законодатель определил, что под хищением понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие или обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. Как пояснил Суд, общие признаки кражи как одной из форм хищения и квалифицирующие ее признаки, предусмотренные в ч. 2–4 ст. 158 УК, подлежат установлению во взаимосвязи с положениями Общей части данного Кодекса, в том числе о понятии преступления, о принципе и формах вины, об основании уголовной ответственности. В постановлении подчеркивается, что ст. 158 УК сама по себе не предопределяет ни отнесение к хищению действий по противоправному распоряжению найденным чужим имуществом, ни исключение таких действий из состава кражи. Конституционный суд РФ отметил, что Гражданский кодекс РФ прямо предусматривает обязанность лица, нашедшего потерянную вещь, немедленно уведомить об этом лицо, потерявшее ее, или собственника вещи, или кого-либо другого из известных ему лиц, имеющих право получить ее, и возвратить вещь этому лицу, а равно сдать вещь, найденную в помещении или на транспорте, лицу, представляющему владельца этого помещения или средства транспорта. При этом установление физического владения потерянной вещью представляет собой активную форму поведения в виде действия, которое само по себе не только не является противоправным, но и признается законодателем правомерным, а в отдельных случаях – даже подлежит судебной защите. Дальнейшее активное поведение лица, нашедшего вещь, исключает уголовную ответственность за ее хищение. Тем не менее несовершение таких активных действий, направленных на возвращение имущества владельцу, хотя и является по общему правилу неправомерным, но не предопределяет вывод о наличии признаков преступления, добавил Суд. В постановлении указано, что если лицо, обнаружившее найденную вещь, наряду с невыполнением (воздержанием от) действий, предусмотренных ст. 227 ГК РФ, совершает сокрытие найденной вещи либо сокрытие (уничтожение) признаков, позволяющих индивидуализировать это имущество или подтвердить его принадлежность законному владельцу (вытаскивает сим-карту из телефона, снимает чехол и т.д.), то такое активное поведение может свидетельствовать о возникшем умысле на хищение этого имущества и о наличии корыстной цели. Поэтому деяние, начавшееся как внешне правомерная находка, может перерастать в преступление, утрачивая признаки правомерности и предполагая уже не судебную защиту, а ответственность. Конституционный Суд отметил, что уголовный закон относит к признакам хищения как изъятие, так и противоправное обращение чужого имущества, поэтому необходима оценка не только факта завладения найденным имуществом, но и последующего его обращения в свою пользу. Из постановления следует, что если вещь утрачена в месте, известном законному владельцу, и он имеет возможность за ней вернуться или получить ее либо по индивидуальным свойствам вещи владелец может быть идентифицирован и нет оснований полагать, что вещь является брошенной, то лицо, которое обнаружило такую вещь в подобной обстановке, осознавало или должно было осознавать указанные обстоятельства и при этом не только не приняло доступных ему мер, чтобы найти законного владельца вещи, не сдало ее в установленном законом порядке, не обратилось в правоохранительные органы или в органы местного самоуправления с заявлением о находке, но и активно сокрыло вещь для тайного обращения ее в свою пользу или в пользу других лиц, совершило тайное хищение – кражу. При этом КС уточнил, что в неменьшей степени противоправным может быть признано такое поведение лица, когда оно непосредственно наблюдает потерю вещи, имеет реальную возможность незамедлительно сообщить законному владельцу о потере и вернуть ему вещь, но тайно завладевает ею. Суд счел, что действующее правовое регулирование обеспечивает достаточную определенность для участников общественных отношений по поводу находки, соблюдение принципов вины и справедливости, обязательных при возложении любой юридической ответственности, а также не допускает смешения ее видов или наступления уголовно-правовых последствий за то поведение, для предупреждения или нейтрализации которого достаточно частноправовых механизмов. Иное понимание положений ст. 158 УК и ст. 227 ГК РФ вело бы к тому, что общественно опасные деяния, причинившие равный или сопоставимый ущерб, но различные по предмету посягательства (в рассматриваемом случае – потерянная вещь) и способу хищения, направленному на противоправное обращение с чужим имуществом, получали бы разную правовую оценку с точки зрения квалификации содеянного либо оставались бы без оценки с точки зрения их наказуемости, хотя эти деяния посягают на охраняемые законом ценности, являются противоправными, носят умышленный характер и имеют корыстную цель. Кроме того, это означало бы снижение эффективности мер защиты права собственности, вело к отступлению от требования адекватности порождаемых ими последствий тому вреду, который причинен в результате правонарушения, к несоразмерности ответственности ущербу, нанесенному защищаемым Конституцией ценностям, к умалению права на государственную и судебную защиту. Конституционный Суд разъяснил: оспариваемые нормы предполагают, что объективную сторону хищения в виде кражи найденного имущества, заведомо принадлежащего другому лицу и не имеющего признаков брошенного, образует единое сложное деяние, состоящее из завладения обнаруженной чужой вещью, сопряженного с ее сокрытием или сокрытием источника ее получения, ее принадлежности другому лицу или ее идентифицирующих признаков, для тайного обращения ее в свою пользу, чем причиняется ущерб собственнику или иному законному владельцу этого имущества. Тайное завладение с теми же целями чужой вещью, когда лицо, завладевшее ею, наблюдало ее потерю собственником или иным законным владельцем и имело реальную возможность незамедлительно проинформировать последнего о потере и вернуть ему вещь, также образует объективную сторону хищения. Само по себе невыполнение действий, предусмотренных п. 1 и 2 ст. 227 ГК, если в них не содержатся указанные признаки, не дает оснований для привлечения к ответственности за кражу, подчеркнул Конституционный Суд РФ. Он также добавил, что вопрос о возможности привлечения в связи с кражей найденного имущества именно к уголовной, а не к административной ответственности решается, безусловно, с учетом его стоимости (ч. 1 и 2 ст. 7.27 КоАП РФ). Таким образом, Конституционный Суд РФ признал оспариваемые нормы не противоречащими Конституции РФ, отметив, что данное конституционное истолкование не исключает право законодателя конкретизировать составы преступлений, предметом посягательств которых выступают потерянные вещи, а также установить ответственность за невыполнение требований ст. 227 ГК РФ. Суд постановил пересмотреть судебные решения, вынесенные по делам заявителей на основании ч. 1 и п. 1 примечаний к ст. 158 УК и ст. 227 ГК, а также вступившие в силу судебные решения, основанные на положениях этих статей, вынесенные по делам иных лиц. При этом отмечается, что Президиум ВС РФ вправе оставить соответствующие судебные решения без изменения, если они основаны на истолковании указанных норм, не расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом РФ.